- Никифоров слушает. По вашему делу все в порядке. Приходите завтра в первой половине дня. Есть чем вас удивить. Записываю вас на одиннадцать тридцать. Всего хорошего.
Николай закончил разговор и синей чернильной ручкой записал в журнал приема фамилию клиента и время.
- Можно? – показалась в двери Наталия.
- Проходите, - пригласил Николай.
Было понятно, что он совсем зеленый в юриспруденции и на первый взгляд представлял собой смазливого студента со смешной внешностью, который что и делает, как забавляется своей должностью.
Тонкой худой рукой он указал на стулья и предложил присесть.
Девушка решила взять один из стульев и сесть к нему поближе.
- С чем пожаловали? – спросил адвокат.
- Николай… - начала Наталия.
- Петрович, - перебил ее парень.
- Николай Петрович, у меня не совсем простое дело. Я надеюсь, вы меня проконсультируете вот в этом вопросе, - сказала девушка и положила газету на стол.
- Та-а-а-а-к, - заинтересовался Николай, – очень даже интересно. Не волнуйтесь вы пришли куда нужно. Хотите заявить?
- А вы знаете на кого? – засомневалась Наталия.
Что-то подсказывало ей, что она зря пришла в эту контору, но не осмелилась показаться не воспитанной и продолжила разговор. – Я же еще ничего не сказала.
- Ну, здесь одно из двух, милая дама, - уверенности молодому парню было не занимать, - или на художника, или на редакцию.
- А вы проницательны.
- Я же сказал, вы пришли куда нужно.
- Ну что ж, давайте обсудим… Мне совершенно не важно, Николай Петрович, поверите вы мне или нет. Я пришла сюда с другой целью. Мой супруг, как вы поняли, не последний человек в городе, и любая огласка вот такого рода клеветы, наносит ущерб его карьере. Счет на минуты. Я должна добиться опровержения сегодня и забыть все, что произошло со мной за последние три дня, как страшный сон.
- Ваша позиция мне ясна. Скажите мне лучше вот что: каким образом вообще появилась эта картина?
- Я.. – запнулась Наталия, – стала вдохновительницей.
Адвокат засмеялся, но в тот же момент взял себя в руки.
- Простите. Сами знаете, какое дело. Я, конечно, мало понимаю в живописи, но смелость художника в таком случае вызывает уважение.
- У вас уважение, а у меня раздражение. Давайте не будем говорить лишнее.
- Хорошо. Ближе к делу. Расскажите мне об этом как можно подробнее, и я сделаю все, что от меня зависит.
Наталия стала рассказывать все с самого начала, забыв о своих первых впечатлениях к своему собеседнику, затрагивала малейшие подробности и не сдерживала себя в эмоциях.
Николай взял белый лист бумаги, нарисовал на нем таблицу, в которую в процессе беседы вносил неразборчивые короткие заметки.
- Я так понимаю, ваша следующая цель редакция, что напротив?
- Конечно. Ведь если я не пойду туда, будет хуже. Прошло уже двадцать восемь часов с того момента, как вышла эта статья. В Президиуме об этом только и говорят. Нужно пресечь все это. И как можно быстрее.
- И потом будут говорить… Здесь нужно действовать иначе.
Николай достал из верхнего ящика стола толстую книгу и положил ее прямо перед Наталией.
- Хватит этих игр в адвоката, - разозлилась девушка. - Вы хотите чтобы я прочитала весь Уголовный Кодекс Российской Федерации?
- Нет. Я хочу чтобы вы прочитали статью о праве на неприкосновенность личного облика. С клеветой и так все ясно.
- И как мне это поможет?
- В первую очередь здесь вы жертва слухов, а ваш смелый художник…
- Он не мой! Я с ним никак не связана! – повысила тон Наталия.
- Я прочитал о вас в газете. И учитывая, что в ней написано, сказал бы иначе, - осмелился высказать свое мнение адвокат.
- Ну, знаете ли, - собралась уходить девушка.
- Вот! - крикнул Николай.
- Что «вот»? - не поняла Наталия.
- Вот! Смотрите как вам трудно меня убедить в том, что вы ко всему этому никак не причастны. Точно также вам будет трудно убедить и других. А почему?.. Да, потому, что я прочитал интереснейшую статью, - усмехался, – да, еще и с такими захватывающими картинками. И вы думаете опровержение разубедит меня в том, что вы любовники? Нет конечно. Я скажу, откупились… Вы этого хотите? Или вы хотите защитить себя, свое достоинство и достоинство своего супруга, наконец?
Наталия стояла в недоумении. Адвокат кричал, убеждал, воздействовал эмоционально и уже не важно было игра это или нет, главное, что он говорил правду.
- Я должна подать в суд? – несмело спросила девушка.
- Решайте сами как быть.
- …Нет, я не могу. Я сделаю еще хуже.
- Подумайте, Наталия. Дело ваше. Только без этого вы от редакции не получите должного признания. Вы можете написать на них жалобу. Они в течение месяца обязаны отреагировать. Но что это даст? У вас ни авторитета, ни связей. Вас никто не будет слушать.
- Подать в суд на редакцию? – рассуждала Наталия.
- А как же художник?
- А разве он виноват?
Адвокат снова усмехнулся.
- По закону - виноват, - сказал Николай и показал на Уголовный Кодекс.
Наталия растерялась. В глубине души она понимала, что он провокатор этой клеветы и должен нести ответственность за свой поступок, но страх за будущее супруга не давал совершить глупость.
- Артем сын человека, у которого и связи, и авторитет. И потом, он рисовал эту картину безо всякого злого умысла. Шума будет еще больше. Извините, я лучше пойду.
Девушка взяла сумочку и собралась уходить.
- А как же вы? – спросил адвокат.
- Я?
- Да. Вы. Вас же оклеветали?
- У меня есть другая идея, Николай. Спасибо за консультацию.
- И все же, возьмите мою визитку. Если понадобиться помощь, можете обращаться.
Наталия вышла из здания. День был теплым и солнечным. Она надела солнцезащитные очки и уверенной походкой направилась в редакцию.
Она шла ровно и быстро, хотелось заплакать, но она сдержалась.
«Цель любой ценой», - думала девушка. - «Хочу посмотреть в глаза этому жалкому журналисту».
Сердце сжималось от обиды. Стать жертвой чужого вдохновения и так дорого платить…
Какое же чувствительное счастье. И если бы оно зависело только от одного человека, разве он допустил бы эту боль? Разве отдал бы себя на съедение волкам, голодным, худым, ни о чем не думающим кроме желания получить, наслаждаться, победить в жестокой схватке?
Наталия постоянно стремилась понять подобные действия: на чем они основаны и для чего эта война. Единственное успокаивало ее: обязательно найдутся порядочные люди и все поймут, а другие потешаться и забудут. Просто нужно пережить.
…Только бы любовь осталась.
О любви она мечтала еще совсем юной. Вдохновлялась одним только словом, и глубоко верила в ее возвышенность и искренность. Да, она была наивна, но умела любить уже тогда, когда одноклассники обсуждали новые джинсы и не стеснялись признаваться в первых поцелуях.
Наталия была не такой. Она могла не говорить и чувствовать. Несколько лет любить одного мальчика и никому в этом не признаться и, дождавшись приятного случая, заглянуть несмело в его глаза и сердцем подать сигнал той самой возвышенной любви. А спустя время танцевать с ним на выпускном вечере, прощать ему то, что у него есть девушка и любить без правил и причин. Ни слова упрека, ни истерик, ни обид, просто «хочу быть с тобой», как в песне, которую все дружно пели в веселой компании во дворе под ивой. И эти слова «прости, ты обязательно будешь счастлива» сыграли самую правильную роль в ее жизни. Она любила долго, много ждала, и как свободно ей стало тогда, когда она, наконец, освободилась. Ни минуты сожаления, никаких противоречий, только свобода, легкость и добрые и честные слова.
Когда Наталия встретила Алексея, попала, словно в сказку. Богатый, целеустремленный, боготворил ее, обожал; она получила именно то счастье, о котором грезила: наполненное искренностью и взаимностью.
Сейчас это счастье горело пламенем ревности и предательства. Больше всего Наталия хотела вернуть все на свои места, разложить аккуратно по полочкам сшитые усердием и верностью чувства, словно вещи, в своем уютном доме. Только в жизни ничего не стоит на месте, время стремительно набирает обороты, а вещи изнашиваются. И трудно противостоять, нужно идти с ним в ногу, принимать участие в контрактах и презентациях, отстаивать свои права и защищать свой дом и жизнь от проблем и безжалостных обидчиков; и, может быть, даже всю жизнь. Как родитель боится за свое детище, так и Наталия переживала за любовь Алексея и ни на мгновение не соглашалась быть нелюбимой.
- Здравствуйте. Я бы хотела поговорить с главным редактором, - сказала Наталия секретарю издательства.
- Вы записаны?
- Нет.
- Сегодня у него не приемный день. Могу записать вас на завтра.
- Спасибо. Не стоит, - сказала Наталия и направилась в кабинет напротив.
Секретарша от неожиданности не могла сказать ни слова, а когда собралась с мыслями и решила помешать непредсказуемой гостье, та уже была в кабинете.
- Добрый день, - сказала несмело Наталия и немного растерялась, когда увидела в кабинете Артема, требующего у редактора объяснений.
- Вот и отлично. Все в сборе, - грубо сказал редактор.
- Константин Станиславович, - вошла секретарша, - я объяснила, но…
- Выйди! – крикнул недовольный начальник.
Артем, когда увидел Наталию, потерял все слова. Будто замерло время: любимая рядом, все так же божественна и недоступна. И как теперь быть? Что говорить? Любовь снова рисовала в его сердце, скрыть чувства было невозможно.
- Ну что, мои дорогие влюбленные? Как есть, так есть, - ехидничал редактор.
- Вы играете с огнем, Константин Станиславович, - сказала Наталия. – Я не знаю, что здесь делает Артем, но я пришла, чтобы поговорить с вами мирно.
- И вы, конечно, хотите опровержение?
- Если вы имеете доказательства того, что ваша статья правдива, я не собираюсь у вас его требовать. Но если их нет…
- Есть. Не волнуйтесь. Есть.
- Тогда предъявите их и закроем этот вопрос.
- Кто ты такая, чтобы я тебе их предъявлял? – грубил редактор.
Артем не стерпел такого хамства; схватил его, заломил ему руки и пригнул к столу так, что тот не мог вырваться.
- Извинись перед женщиной, хамье, - требовал Артем.
- Охра-на, - пытался кричать редактор, но на его слова никто не реагировал, в том числе и секретарша.
- Извиняйся, - повторил Артем и прижал его к столу еще сильнее.
Наталия не могла на это смотреть, но уйти тоже не могла.
- Хорошо. Хорошо. Прошу простить, - сказал редактор.
- Ну вот, другое дело, - отпустил его Артем, - а сейчас продолжим разговор. Быть у тебя ничего не может. И ты это прекрасно знаешь. Поэтому, вот, бумага и ручка. Пиши опровержение. А мы подождем.
- Хорошо. Хорошо. Возьму только газету, я уже не помню, что там было написано, - хотел встать редактор.
- Сидеть… Все ты помнишь, - остановил его Артем. - Пиши, - повысил тон.
Редактор не стал оказывать сопротивления и быстро написал то, что от него требовали; позвал секретаршу, чтобы она зарегистрировала опровержение и ускорила процесс его публикации в ближайшем номере.
Редактор оказался слишком труслив, поэтому особо не противоречил, ведь знал, что против них у него ничего нет. Продажи за счет громкой статьи он увеличил, рейтинг повысил, а дальше дело за малым: извиниться, отписаться и «до свидания».
- Это он тот самый журналист, который придумал про нас небылицу? - спросила Наталия, когда они выходили из здания.
- Конечно он, - ответил Артем. - Что за человек?..
- Мне тоже трудно понять.
- А меня вы понимаете, Наталия? - посмотрел ей в глаза. - Что я?..
- Понимаю, - отстранилась девушка. – Вы нарисовали картину, ведь вы художник.
- А я, вот, не во всем себя понимаю, - признался Артем.
- Что вам мешает понять?
- Не знаю. Не задумывался.
- Тогда подумайте, Артем, и вы все поймете. Мне туда, - сказала Наталия и показала рукой на стоянку, где стояли автомобили с шашечками. – Прощайте.
Так близка и в то же время далека была от него его вдохновительница. Хотелось позвать, окликнуть, но он не смог.
«Чужая, я должен отпустить ее, - думал Артем, - лучше любить на расстоянии, чем потерять навсегда эту милую улыбку и добрый понимающий взгляд».
Он держал в руках опровержение, но мечтал, чтобы было именно так, как сфантазировал отчаянный редактор. Сотни красок играли в его сердце, хотелось все их перемешать и оставить самые нужные; вот только что из этого получиться Артем не знал. Будущее в его понимании казалось таким сложным, но безгранично красочным.
Парень нашел ближайшую скамейку, достал карандаш и на обратной стороне опровержения начал рисовать Наталию. Ему хотелось запомнить ее сегодняшней: такой легкой и счастливой, неловкой порой и откровенной. Чувства играли с ним и он соглашался на эту игру, но в глубине души призывал себя остановиться; оставить все как есть, не рисовать, разорвать этот лист бумаги или стереть ее образ ластиком, но не мог, не хватало силы воли, любовь заполнила все клетки его организма, остались только мысли, напоминающие о серой страсти на белом фоне своей несформированной, но чистой и открытой жизни, как портрет Наталии на бумаге...
